После поражения и окончательного свержения Наполеона, монархи-союзники встретились в Вене в 1815 году и приступили к разделению Европы. На протяжении всей войны против Наполеона все континентальные державы в союзе с Британской империей громко заявляли миру и своим собственным народам, что они борются за свободу, за национальные права и против иностранного гнета. Но когда союзники встретились в Вене, они грубо пошли наперекор всем вещам, за которые они должны были сражаться. Нации во многих случаях безжалостно разделялись, как в случае с Италией, или подчинялись новым иностранным правителям без каких-либо совещаний. Последнее имело место быть в Бельгии. Эта страна была насильственно помещена под власть Голландии. Бельгия не могла сопротивляться, так как вся Европа, кроме Франции, была представлена на Венском конгрессе, и армии всей Европы были призваны обеспечить исполнение решений этого конгресса. Между прочим можно сказать, что это разделение Европы настолько сильно противоречило воле народа, являлось таким вопиющим отрицанием и подавлением всего, за что союзные державы якобы боролись, что оно впоследствии привело к революции во всех государствах Европы.
Голландия в ее господстве над Бельгией была обвинена бельгийцами в систематическом угнетении всякого выражения и проявления бельгийской национальной жизни. Утверждалось, что она притесняла родной язык Бельгии и отдавала неоправданное официальное предпочтение голландскому языку, что она стремилась назначать голландских чиновников на все должности, не допуская столь же высококвалифицированных бельгийцев, что она неоправданно благоприятствовала голландской промышленности в законодательном порядке и тормозила бельгийскую, и что с Бельгией всячески обращались скорее как с завоеванной провинцией, чем как с союзным государством.
Недовольство возбуждалось разными способами, и было предпринято немало усилий, чтобы добиться восстановления в правах, но безрезультатно. В конце концов, в 1830 году, через пятнадцать лет после решения Венского конгресса, в Брюсселе вспыхнула революция.
25 августа 1830 года частично вооруженная толпа напала на здание и типографию главной проголландской газеты «National». Когда она была разгромлена, толпа ещё сильнее вооружилась, разграбив оружейные мастерские. Затем они атаковали, опустошили и сожгли дотла официальную резиденцию голландского министра юстиции М. ван Маннена.
26-го были вызваны войска и начались уличные бои. Толпа завладела большим количеством оружия и боеприпасов и успешно противостояла солдатам. В конце концов войска отступили всеми частями на Королевскую площадь, и причина отступления была изложена в английской прессе того времени так:
«В уличных боях регулярные войска, которые для эффективности должны действовать сообща, сражаются в крайне невыгодном положении».
Таким образом, улицы города были освобождены для людей, которые обрушили свою месть на дома и офисы правительственных чиновников. Дома прокурора (Procureur du Roi), начальника полиции и коменданта города были разграблены, мебель вынесена, свалена в кучу на улице и сожжена.
До этого времени бельгийцы-представители мелкобуржуазной прослойки только пассивно наблюдали, но теперь они организовались в Бюргерскую гвардию для защиты своей собственности и овладели городом отчасти силой, отчасти по соглашению с вооруженными рабочими, которые уже завершили все боевые действия. Было призвано пять тысяч бюргерских гвардейцев, комендантом был некий барон Хугворст. Все военные посты в городе были заняты гвардейцами, военные бездействовали снаружи.
Администрация общественной безопасности, избранный бюргерской гвардией, издал манифест, в котором изложил недовольство бельгийского народа и провел реформы. Положение XI Манифеста предписывало:
«Хлеб должен быть роздан всем обездоленным рабочим для удовлетворения их потребностей, пока они не смогут продолжить трудиться».
20 августа королевские войска двинулись на Брюссель, но остановились за пределами города, когда им сказали, что если они попытаются войти, им будет оказано сопротивление, но гвардия будет поддерживать порядок внутри, если войска останутся снаружи. Пока еще не было речи о разделении, но все королевские флаги были сорваны, а на зданиях были подняты отличительные бельгийские цвета, которые носили вооруженные люди.
30 августа принц Оранский прибыл к стенам Брюсселя и сообщил, что собирается въехать. Ему сообщили, что он может войти только один или со своим адъютантом. Затем он пригрозил взять город штурмом, и люди ответили, построив баррикады на всех ведущих улицах и заняв ворота силой. Тогда князь издал прокламацию, приказывающую жителям сложить свои мятежные знамена и знаки, и что он войдет в город и возьмет на себя их обязанности. В этом было отказано, и тогда он согласился войти в город один.
К королю в Гаагу была отправлена делегация, чтобы изложить ему требования бельгийцев. Он встретил делегацию очень учтиво, как всегда поступают короли в трудные времена, пообещал много реформ, но настоял на том, чтобы его сын, принц, вошёл в Брюссель во главе своих войск и чтобы делегация посовещалась с министром внутренних дел. Это совещание состоялась, и на ней делегаты выдвинули новое требование — отделение Бельгии от Голландии и превращение её в независимое королевство под тем же королем.
По этому вопросу, подобно Ирландии в наши дни, страна была разделена. Антверпен и Гент выступили против разделения. Турне, Вервье, Монс и Намюр выступили за отделение, и в каждом из них гражданская гвардия захватила город и провозгласила революцию. Брюгге последовал его примеру. В каждом из этих мест, пока гражданская гвардия колебалась, рабочий класс брал на себя инициативу и форсировал темп событий, в конечном итоге приводя гвардию в строй.
19 сентября рабочий класс Брюсселя, уставший от колебаний и бездействия представителей среднего класса, взял дело в свои руки, поднял восстание и двинулся на ратушу. Там они захватили 40 комплектов вооружения. На следующий день они захватили ратушу и все военные посты в городе, и им посчастливилось завладеть большим запасом оружия и боеприпасов. Они распустили Комитет общественной безопасности и создали Временное правительство.
21 сентября принц Фридрих двинулся на Брюссель и приказал, чтобы гвардия оставила свои посты, все знамена мятежников были сняты, все вооруженные посторонние изгнаны, и пригрозил привлечь к ответственности лично всех членов администрации общественной безопасности, Совета офицеров гвардии и городской администрации. Но так как все эти органы были распущены, Прокламация не удалась. Народ приготовился к бою.
На всех улицах и у ворот были возведены баррикады. Тротуары были разобраны, камни занесены на крыши домов на улицах, по которым должны были пройти войска, и были сделаны все приготовления, причем женщины были особенно заняты приготовлениями. Атака началась 22-го числа, граждане-представители мелкой буржуазии, служившие в бюргерской гвардии, оставались в своих домах и не участвовали в боях. Войска атаковали шесть различных районов: Фландрия, Аудерлехт, Лаккен, Шаарбек, Намюр, Лувен. Артиллерия легко пробила ворота и примыкающие к ним баррикады, но по мере их продвижения за каждым препятствием следовало другое препятствие, сопротивление, казалось, возрастало с каждым шагом, и чем дальше в город они проникали, тем острее становился бой. У ворот Фландрии войска сначала сметали артиллерийским огнем все перед собой. Они продвигались с большим упорством, пока на повороте улицы их не встретила мощная баррикада, которая не позволяла пустить в ход артиллерию. Здесь они подверглись смертоносному огню из-за баррикады, а сверху были обрушены градом булыжников, тяжелой мебели, топориков, кочерёг и всех видов метательных снарядов. Отбитые, они были вынуждены отступить. У ворот Аудерлехта та же участь постигла солдат, а у Лакена повстанцы вынуждены были отступить с большими потерями.
Дивизия, атаковавшая Схарбекские ворота, пробивалась вперед, пока не достигла открытого парка, в котором она укрылась от тесноты и ужасающей враждебности улиц. Затем она остановилась, боясь идти дальше по улицам. Дивизии, атакующие ворота Намюра и Лувена, также пробились на короткое расстояние, а затем остановились, опасаясь попытки дальнейшего продвижения.
24-го числа мелкая буржуазия присоединилась к восставшему рабочему классу, и борьба возобновилась. После долгого дневного боя войска не смогли продвинуться вперед, хотя и овладели одной из главных улиц. Повстанцы все еще владели этой территорией, но были слишком плохо организованы, чтобы вытеснить войска с их плацдарма в городе.
26 и 27 числа к повстанцам присоединились добровольцы из соседних городов, и, воодушевленные их помощью, повстанцы стали приближаться к войскам и отбрасывать их. В конце концов, посчитав свое положение безнадежным, солдаты прекратили борьбу и отошли из города.
Общие потери повстанцев с 22 по 27 сентября составили 165 убитых и 311 раненых.
После отступления из Брюсселя правительство не имело в Бельгии никаких точек опоры, кроме как в ее крепостях. В городах поднималось население, бельгийские полки высказывались за революцию, и крепости одна за другой попадали в руки повстанцев.
В Ате и Монсе голландский гарнизон попал в плен. В Намюре гарнизон сдал крепость при условии, что ему будет позволено уйти. В Льеже гарнизон из 1100 человек сделал то же самое. Гент держался против революции до 16 октября, когда он также сдался на тех же условиях, что и Намюр. К концу октября бельгийцы владели всеми крепостями, кроме Антверпена, Маастрихта и Люксембурга.
10 ноября Национальный конгресс учредил Королевство Бельгия, которое впоследствии было официально признано всеми державами.
Примечания
Революция в Брюсселе и успешные шаги повстанческих частей против регулярных войск произвели такое впечатление на Европу, что долгое время считалось аксиомой, что долг офицеров, командующих армией, столкнувшись с такими условиями, отказаться от уличных боев и довольствоваться обычной блокадой или осадой города. Официальная английская точка зрения всегда не соглашалась с этим советом.
При изучении Брюссельской революции необходимо помнить о двух вещах:
Во-первых, в отличие от континентальных революций вообще, не было дезертирства среди войск. Это был конфликт двух наций. Следовательно, революция в Брюсселе победила исключительно благодаря своему военному положению и силе.
Во-вторых, изобретение бездымного пороха сделало такие уличные бои гораздо более смертоносными и деморализующими для армии, которая не может видеть, откуда раздаются выстрелы, опустошающие ряды.
